Голос ее смягчился. Он вернул ей конверт и через несколько минут вышел из дома, испытывая некоторое облегчение.

Эвелин проводила его и взглянула в сторону лестницы: музыка все еще гремела.

Дочь не должна знать, что приезжал Патрик. Но обмануть ее нелегко! Хотелось бы надеяться, что она поверит выдумке о страховочных деньгах, оставшихся у Эвелин после смерти мужа.

Пройдя на кухню, Эвелин сунула конверт с билетами в карман фартука, и на душе сразу потеплело: наконец-то она познакомится со своими внуками и внучками, которых никогда не видела. И это благодаря Патрику Келли!

Не важно, какая о нем идет слава, ей он симпатичен. Просто он продукт того мира, в котором все они живут, и стиль его жизни не вызывал в Эвелин ни малейшего протеста.

А что он так поступил с Дэном… Что ж, Дэн — негодяй, и получил по заслугам!

Жаль, что она не видела, как Патрик проучил его.

Джордж посмотрел на часы: было пять тридцать пять утра, еще не рассвело. В глаза будто попал песок. Он стал их тереть и вдруг ощутил исходивший от рук странный запах. При свете небольшой лампочки, которую он зажег, высунувшись из-под одеяла, он принялся их рассматривать и поморщился.

На пальцах и на ладонях были пятна ржавого цвета. Он долго изучал свои руки, будто видел впервые, и наконец сел в постели. Только сейчас он заметил, что спал одетым, и нахмурился.

Откинув одеяло, Джордж, пошатываясь, ступил на ковер.

Во рту пересохло, даже трудно было глотать. Чашка кофе — вот что ему нужно. Что-то мурлыча себе под нос, он спустился в кухню и повернул выключатель. С треском зажглась лампа дневного света, и он увидал тело Илэйн. Не обратив на него никакого внимания, Джордж прошел к раковине, налил в чайник воды и, переступив через Илэйн, подошел к плите. Сварив себе сладкого крепкого кофе, Джордж поставил кофейник на стол, принес из гостиной свои рождественские сигары, взял одну и стал раскуривать.

Кофе и сигары! Джордж вздохнул от удовольствия. Сигары и кофе! Какое блаженство!

Джордж улыбнулся: он совершенно свободен!

Наконец он взглянул на Илэйн.

Сегодня она исчезнет навеки! Он знал, как это сделать!

Но сначала надо принять душ.

После душа Джордж принялся за дело. Взял два больших черных мешка и стал засовывать в них Илэйн. Сперва голову, чтобы не видеть ее остекленевших глаз. Ее волосы прилипли к полу, где образовалась лужа уже свернувшейся и потемневшей крови. Надо будет отодрать их от плиток. Когда голова наконец оказалась в мешке, он обвязал его веревкой в том месте, где была шея, и бросил взгляд на нижнюю половину туловища. Затем перевернул ее лицом вверх, чтобы лучше видеть, теперь ноги ее оказались разведенными в стороны. Он представил ее себе без штанов и про себя улыбнулся, чувствуя знакомое возбуждение. Кровь, как всегда, вызывала в нем острое желание.

Ему нравилась, что кровь густая и липкая, она напоминала ему розоватую сперму. Стянув с Илэйн тренировочные штаны и колготки, он, словно завороженный, уставился на ее удивительно белые ноги. Из-под трусов вылезали грубые рыжие волосы на лобке, и это тронуло Джорджа. Сейчас Илэйн была его идеалом женщины: безликая, ничего не требующая и абсолютно доступная!

Он сунул палец в ее промежность, ощутив податливую, мягкость. Провел пальцем по шелковистой вкладке ее трусов и по волосам на лобке.

Потом слизнул выступившие у него над верхней губой капельки пота. Затем, сунув пальцы за резинку трусов, начал не торопясь стаскивать их, обнажая самые интимные части тела Илэйн.

Весь во власти ощущений, рождаемых болезненным воображением, Джордж расстегнул «молнию» на своих брюках и принялся массировать ее холодные упругие бедра. Попробовал снять с нее трусы и раздвинуть ей ноги пошире, но они почти окоченели и не двигались. Тогда он решил сделать это силой.

От прилагаемых усилий и сексуального возбуждения Джордж задышал часто и тяжело.

Илэйн верна себе. Джордж нахмурился. С ней всегда было трудно. Даже мертвая, она не подпускала к себе.

Холодной влажной ладонью Джордж провел по лицу и вдруг заметил, какой беспорядок у него на кухне. Надо сначала прибрать. А для развлечений у него уйма времени. И Джордж стал натягивать на Илэйн второй мешок, действуя быстро и ловко. Наконец он опустился на корточки, полюбовался делом своих рук. Упакованная в мешки, Илэйн напоминала цыпленка в полиэтиленовой оболочке.

Посидев немного, Джордж поднялся, застегнул брюки, заправил рубашку. Половина работы сделана. Он продолжит ее после чашечки отличного чая.

Келли ждал Кэйт у закусочной, куда они с Кэйтлином обычно ходили на ленч. У Кэйт сжалось сердце, когда она увидела его черный «БМВ». Кэйтлин с улыбкой сказал:

— Насколько я понимаю, Кэйт, скучать тебе не дадут. Встретимся попозже.

Танцующей походкой Кэйтлин вошел в закусочную, оставив Кэйт одну. Она увидела сквозь ветровое стекло Патрика, подошла и без всяких церемоний села в машину.

— Привет, Кэйт! — сказал Патрик своим обычным тоном, и Кэйт нервно сглотнула.

— О Патрик! — только и могла она произнести, когда он тронул машину, — у нее перехватило дыхание. Запах крема, которым он пользовался после бритья, пьянил ее. Она злилась на себя и в то же время была счастлива, что он рядом, — в общем, все шло своим чередом.

Патрик повез ее к себе. Всю дорогу оба молчали. Так же молча вошли в дом. В столовой был накрыт стол на двоих, аппетитный аромат жаркого щекотал ноздри.

Первым, когда они сели, заговорил Патрик:

— Прости меня, Кэйт. Я знаю, что нехорошо обошелся с Дэном. Но единственной моей целью было помочь тебе, сделать все, чтобы ЦБР оставило тебя в покое, клянусь! О том, чтобы причинить Дэну вред, я и не помышлял, просто хотел его припугнуть. И все.

В голосе Патрика Кэйт уловила нотки отчаяния, а на лице увидела искреннее раскаяние. К тому же ее влекло к нему с прежней силой. Она окинула взглядом уютную, богато убранную столовую: плюшевый ковер, акварели на стенах, изысканную сервировку, дорогую скатерть — и поняла, что истосковалась по всей этой роскоши, а особенно по ее хозяину. Кэйт готова была простить Патрику все! Он был ей необходим как воздух. Как сама жизнь! Что значила вся эта история с Дэном в сравнении с тем счастьем, которое ей давала близость Патрика, когда она могла протянуть руку и коснуться его лица! И влечение их было взаимным.

Они смотрели друг другу в глаза и почти физически ощущали связывавшие их интимные нити. Кэйт не могла не приехать сюда, и Патрик знал это. Ведь если не навести мост над разделившей их пропастью, оба погибнут.

Патрик пытался прочесть в глазах Кэйт, глубоких как озера, прощение, и когда она, подняв бокал с красным вином, улыбнулась ему, почувствовал себя на седьмом небе от счастья.